Не долго думая капитан командует своим матросам к отплытию. Сами же матросы будто только этого и ждали, десяток другой секунд и вот уже трап поднимается на борт, а паруса медленно падают вниз, наполняясь теплым испанским воздухом. Почти сразу же на пристань вылетел преследовавший нас отряд кровников, во главе с краснолицым мужчиной, посылающим нам в спину проклятия, досада об утере возможности избавиться от заклятого врага читалась легче простого на разъяренном лице одного из Кортесов.
Глава 11.
Начало октября 1709 года от Р.Х.
Выборг.
Полк «Русских витязей».
Вопреки надеждам генерал-майора Третьяка, полк витязей, так хорошо показавший себя в боях с неприятелем и взятии Выборга спешно собирался в дорогу, уже как сутки минули с того времени как прискакал на взмыленном коне гонец от государя и приказал всему полку явиться в свою губернию, к наместнику. Почему именно так, никто, конечно же, не знал, но и спорить, а уж тем более противиться приказу никто не собирался. Раз приказано, то следует его со всевозможным прилежанием выполнить, чем раньше, тем лучше. Вот именно поэтому, рассыпавшиеся отряды войск бригады генерала стягивались к Выборгу, оставляя дальние поселения, для того чтобы уже весной вновь выйти в финские края, неся с собой правду русского оружия.
Молодые воины готовились к трудному осеннему переходу, конечно навыки оных у витязей было более чем достаточно, но это совсем не значит, что они получали от этого удовольствие. Однако даже в этой спешке ощущалось праздничная атмосфера сборов, даже майор Заболотный, постоянно жаловавшийся на ужасную погоду, финский край и самих шведов, не сделавших нормальные пороховые склады, улыбался, чувствуя, что возвращение в родные края уже не за горами.
Как не удивительно, но полк в полном составе вышел из Выборга уже через три дня, быть может из-за того, что вся интендантская служба была в руках временного коменданта генерал-майора Третьяка, а может из-за того, что в самом полку за каждую роту отвечал ее непосредственный командир – капитан, соединивший в себе и интенданта и тактика и сурового родителя, причем возраст самого командира почти всегда был тот же что и у подчиненных. Однако порядок и дисциплина, вводимая суровой наукой корпуса, и его наставников давно приучили витязей к такому порядку, приветствуя умеренную инициативу в собственных рядах, ибо каждый из братьев знал, что единство и выучка корпуса его сила. И не стоит нарушать эти правила, целиком и полностью отдавшись под опеку Старшего брата и полковника Митюха, уже наученным опытом как в общении с высшим командным составом, так и самим цесаревичем и его ближними сподвижниками.
Странное дело, но лидерство поставленных старших командиров и обер-офицеров никем не оспаривалось, будто так и должно быть, чего нельзя сказать о младших должностях в корпусе, где постоянно велась борьба за лидерство. Побуждая молодых сержантов и капралов постоянно сохранять форму и совершенствоваться, чтобы всегда превосходить своих солдат, а лейтенантов и капитанов постоянно быть первыми. Потому что узы братства тем и хороши, что все в нем равны и человек благодаря своим способностям может подняться высоко не чувствуя у себя на спине неприязненный взгляд высокородной аристократии.
Все это прекрасно понимали и сам цесаревич и Прохор, но избежать всех проблем попросту не реально, да и ни к чему это. Как-то Старший брат заметил, что гвардия тем и хороша, что постоянно находится на передовой, по своей сути являясь знаменем для остальных регулярных полков, которые должны равняться на нее. Но стоит гвардейским батальонам осесть на месте, пускай и в столице, как воины постепенно становятся хилыми и рыхлыми, никоим образом не являющимися тем знаменем, за которым идут другие молодые, набранные недавно полки русской армии.
День за днем солдаты в темно-зеленых мундирах маршировали по ужасным дорогам северо-запада Руси, пробираясь по лесам и весям, ночуя под палатками, сделанными из льняной парусины. Сама палатка напоминала небольшой домик с вертикальными стенами и четырех скатной крышей. Вход был один, с небольшим пролетом – тамбуром. На боковых стенках имелась пара откидывающихся полотен-окон, для освещения в дневное время. В крыше, рядом с основным шестом, удерживающим крышу, виднелась небольшое дымоходное отверстие. Так же кроме основного жеста было четыре поменьше, устанавливающиеся по углам палатки, кроме того углы палатки натягивались до упора. При помощи железных клиньев и веревок.
Данная конструкция была специально сделана в корпусе «Русских витязей» по проекты наместника Рязанской губернии для того, чтобы молодые защитники Руси могли укрыться под ними в непогоду. Или вовсе поставить целый городок, из оных палаток.
Как бы то ни было, но с каждым днем опыт обращения с новым приобретением давал о себе знать, не было пожарищ, перестали рваться от перетяжки веревки, не зияли дырками и прорехами в крыше кое-как залатанные пара палаток. Витязи с должной практичной смекалкой подходили к своему обеспечению, находя способы латания, замены или вовсе предлагая собственные варианты устроения стоянки, создавая тем самым «Ряд правил должного похода в непогоду и сырость», пишущихся на привалах и ночевках в шатре полковника.
Дороги и мосты были в столь ужасном состоянии, что порой сам Прохор диву давался, как так получилось, что их маршрут идет относительно ровно. Согласно размеренному плану и распорядку, составленному им самим с учетом тяжелой дороги.
Быть может, все было бы не так, если бы не полевые кухни и хлебопекарни витязей, идущие наравне с колонной, умудряющиеся при этом на ходу готовить нехитрую солдатскую пищу, тем самым, сокращая ненужное стояние на месте, в ожидании своей порции.
Сама же дорога шла по местам относительно безлюдным, лишь изредка вдалеке струились дымовые ручейки, штопорами ввинчивающиеся ввысь. Однако даже в таких местах случилось то, чего никак не ожидал полковник. Малолюдность и плохая заселенность данного края привели к тому, что шайки разбойников, подыскивая местечко для своих пристанищ, обживались, чуть ли не на самой дороге. Две шайки, не разобрав в вечерних сумерках войсковых разведчиков, попытались, было ограбить их, но вместо этого в одной банде не досчитались пятерых ватажников, а в другой трех, правда, все они через час, оказались взятыми в собственных избах, вместе с добром, накопленным былым разбоем.
Памятуя о наказе Старшего брата, витязи приготовили веревку, для каждого из разбойников, развесив их прямо возле поселения, лишь только главари ватажников оказались целыми. Правда разбитые лица, опухшие от ударов прикладами тела, внушали серьезные опасения на счет их дальнейшего благополучного путешествия в Рязань, но это уже как Бог решит, возьмет к себе, значит судьба, а нет, тогда разбираться с ними будут служивые из СБ.
С каждым днем погода ухудшалась все сильней, теперь к сырости и слякоти добавились северный ветер и морозные ночи. Если бы не присланные в последнем обозе тулупы, называемые не иначе как бушлаты, то многие из витязей замерзли бы в первую неделю, или слегли бы в постель в первой попавшейся деревеньке. Переход действительно оказался сложным, но как бы то ни было, вместе с морозом дороги улучшились, грязь замерзала, а снег еще толком не выпал, тем самым, давая воинам возможность ускорить и без того быстрый марш по бескрайним просторам России.
По пути колонне витязей, движущейся вместе с артиллерией, и немаленьким обозом встречались в основном купцы и гонцы, спешащие пробраться сквозь надвигающуюся непогоду как можно быстрее. Вечерами, на привалах, чтобы хоть как-то отвлечь уставших братьев, командиры устраивали беседы со своим личным составом. Что за «беседы»? Ответ довольно простой, ведь обучение в корпусе само по себе многоплановое и предметы, преподаваемые в нем, в разной степени давались каждому из взводов, хотя сами по себе и были стандартными. Однако главной темой для обсуждения и разговоров была история. Да-да, именно она, с времен античности и до наших дней, витязи обсуждали то, что им было мало понятно, выискивая нечто важное для себя у своих командиров, таких же в прошлом кадетов как и они.